Панда Мия из Буханя

Приветствую всех любителей моих весёлых баек. Давно я не брал в руки перо павлина и не писал им свой очередной шедевр. Это всё из-за ситуации, которая сложилась в мире. И моя сегодняшняя байка, как раз будет посвящена грустным событиям, которые произошли… Да и до сих пор происходят на нашем острове. Перед началом, как всегда, попрошу убрать своих детишек и беременных тёщ от прочтения сей байки.

Моя история началась в далёком 2018 году. На дворе стояла полночь, а на острове бушевала непогода. Океан штормило и глючило, как алкаша после литра абсента. Сильный ураганный ветер сносил крыши, не только с хижин, но и у их владельцев. Сами же папуасы сидели под пальмами, тряслись и боялись. Я тем временем находился в своей хижине вождя и пристально смотрел на свою бабку (которая жена), ожидая чего-то страшного и неминуемого.

Внезапно, со стороны океана, раздался ужасный грохот, скрежет и рёв.

«Ну всё… Писец подкрался незаметно», - подумал я, крепко обнял свою бабку, и мы вместе начали молиться. Когда все молитвы закончились, а в голове осталась лишь одна фраза: «Жрать хочу», - я собрал всю свою смелость в мошонку и решил выйти из хижины в непогоду для того, чтобы в последний раз в жизни поохотиться на мамонта и на прощанье отведать сей деликатес.

Выйдя на улицу, я с удивлением обнаружил, что на острове наступило умиротворённое солнечное утро. Видимо писец то подкрался, но быстро развернулся и ретировался в неизвестном направлении от увиденного. А увидел он страшное! Большинство пальм острова были выдернуты с корнями и скручены в бараний рог. Повсюду на земле было разбросано грязное нижнее бельё напуганных папуасов. А на берегу, у самого синего океана, стояло что-то большое, чёрное и квадратное.

«Наверно это окаменевший и оквадратившийся от страха мамонт, на которого я и шёл охотиться», - подумал я, подтянул вместе с трусами свою смелость и направился к мамонту. Но подойдя поближе я понял, что это был вовсе не мамонт. Это была страшная клетка с большими железными прутьями, внутри которой сидел «пухляш» – огромный белый медведь в чёрных очках. Он дожёвывал и досасывал косточки одно из попавшихся ему под лапу островитян. Благодаря уцелевшей табличке на стене клетки я понял, что внутри был не «пухляш», а его жена – панда по кличке Мия. И прибыла она к нам из города Бухань неизвестного мне острова.

«Панда Мия из Буханя», - подумал я. «Интересно, а почему именно Бухань? Там что, все питаются только буханками? Там что-то постоянно бýхает? Или там просто все беспросветно бухают?»

Вопросов возникало много, и пока я размышлял над ответами, к клетке с пандой подбежала местная детвора, и стала всячески измываться над Мией. Один папуасёнышь бил её по морде чайником, второй тыкал кактусом в мягкое место, а третий залез ей на шею и кричит: «Покатай меня, большая Панда Мия». Сама же Мия смиренно сидела, глядя в одну точку, и терпела издевательства маленьких извергов. Не успел я сделать им замечание, как к клетке подбежал папуас-отец, дабы быстро забрать свой выводок, пока не случилось чего страшного. И когда он снимал последнего папуасёныша с панды, она развернулась и укусила папуаса-отца за задницу. Папуас не закричал и даже не вздрогнул. Просто тихонько сказал: «Вот блин, напугала зараза», взял своих детишек за руки и повёл к хижине.

«Вот человек – кремень», - подумал я. «Полностью лишился правого полупопия и даже не обратил на это внимания. Настоящий сибиряк… Но что-же мне делать с Мией… Оставить на острове я её не могу, слишком агрессивная. Да и бамбук у нас не произрастает, чтобы её прокормить».

Я собрал совет острова, на котором мы единогласно решили пустить панду по рукам… В смысле по другим странам. Мы со всей силы пнули клетку с Мией, оттолкнув её от берега, и она спокойно поплыла в закат, тихонько покачиваясь на волнах.

Вот казалось бы «хэппи энд», и байку можно было бы на этом закончить. Но самое интересное только начинается.

Через две недели после укуса, папуасу-отцу стало плохо. Его одолевал непрекращающийся удушающий кашель, а температура его тела доходила до температуры жареной яичницы на сковородке.

Я срочно вызвал лекаря из соседнего племени. Но тот только развёл руками и не смог идентифицировать болезнь. Однако, как и все папуасы лекари, он не отказал в предложении сделать укол в оставшееся целым левое полупопие папуаса-отца. И только он засадил туда свою иглу, папуас-отец перевернулся, набросился на лекаря и начал его везде покусывать. Покусывал он его аккуратно, но сильно. Так сильно, что лекарь еле унёс ноги из хижины. И с этого момента на острове начало твориться что-то страшное, похожее на фильмы про живых мертвецов. Папуас-отец покусал всех своих родных и близких. Папуас-лекарь также искусал всё своё окружение. И с каждым днём всё больше и больше папуасов становились агрессивными, кусали друг друга, температурили и помирали.

Мною было принято беспрецедентное решение срочно собрать совет острова для того, чтобы понять, что за бесовщина стала твориться в Папуасии и как от этого всего избавиться. Совет было решено проводить в моей хижине, так как ни я, ни моя бабка, пока не изъявляли желания кого-либо покусать. В совет входили:
Я – Ваш покорный байкописец - Вошь Дь Племени.
Папуас Потап Помирашко – министр здравжелания Папуасии.
Попуасиха Ася Пóпкова – глава непотребнадзора нашего острова.
И капитан полиции по фамилии Копчик.

«Здравия желаю товарищи депутаты!» - сказал Помирашко, отдав честь.
«Да какое в баню здравие, - злобно пробурчала Пóпкова. - На острове заблудился неизвестный вирус, который превращает наших папуасов в озверевших дикарей.
«Ну почему сразу неизвестный вирус, - перебил её Помирашко. - По моим данным, вирус относится к отряду куриновирусных, так как при контакте с заражённым папуасом сразу дохнут куры».
«А что ещё известно об этом вирусе?», – заинтересованно спросил я.
«К сожалению это всё, - с грустью произнёс Помирашко. - И нам надо как-то с ним бороться… Но вот как».
«Я знаю, что надо делать! – радостно подпрыгнула Пóпкова. - Если папуасы заражают друг друга посредством укусов, то надо просто их друг от друга изолировать. Давайте введём в Папуасию систему "лох-даун"».
«А это как?», – ещё более заинтересованно сказал я.
«Это значит, что каждый житель обязан сидеть в своей хижине и никуда не выходить. Если кто-нибудь из хижины выйдет, значит он лох и даун, – сказала Пóпкова, восхищённая своей же идеей. - А следить за соблюдением лох-дауна будет лейтенант Мусорок».
«Я прошу прощения, - вдруг возразил уже было заскучавший папуас полицейский. - Я капитан Копчик. Лейтенант Мусорок – мой коллега и находится сейчас в отпуске».
«Хорошо, капитан Копчик, - поправилась Пóпкова. - Вы будете патрулировать остров. И если увидите, что кто-то вышел из хижины, сразу сообщите ему, что он лох и даун. Думаю, у нарушителей сразу проснётся совесть, и они вернутся назад».
«Отлично! – с оптимизмом сказал я. - С сегодняшнего дня вводим на острове лох-даун. Через две недели встречаемся всем советом здесь, в это же время, для обсуждения успехов борьбы с вирусом».

Прошло две недели. Совет снова собрался за полукруглым столом моей хижины вождя. Потап Помирашко, как всегда, пожелал здравия всем присутствующим, а я поинтересовался, какие плоды дала система лох-даун.

«Плоды растут на пальмах! - возмутилась Ася Пóпкова. - А на нашем острове количество заражений по-прежнему растёт. Почему Вы не выполняли свою работу, лейтенант Мусорок?»
«Я капитан Копчик, – сорвался в крик полицейский! - Лейтенант Мусорок всё ещё в отпуске. А работу свою я выполнял. Я сообщал всем, что они лохи и дауны, когда они выходили из хижин, а в ответ всегда слышал: "Сам дурак!". Потом моё терпение лопалось, и я сажал нарушителей на 15 суток на кактус. Но все они помирали от потери крови. Я не виноват, что наши папуасы такие безответственные граждане».
«Позвольте добавить, - вдруг проснулся Помирашко. - За эти две недели я пристально наблюдал за вирусом. Он начал видоизменяться и становиться более агрессивным. Как будто кто-то начал активно штамповать различные вариации данной болезни. И на Папуасию сейчас надвигается штамп "Дэ". Он ещё более заразен, чем штамп "А". Заражённые станут выше прыгать и больнее кусать».
«А где же штампы "Бэ", "Вэ" и "Гэ"?», – поинтересовалась Пóпкова.
«Да на нашем острове сейчас и так полное "ГЭ"», - ответил я, сильно стукнув кулаком по столу.
«Уверена, это всё панда Мия виновата! – заверещала Пóпкова. – С её прибытия на остров началось это безумие. Уверена, это она штампует этот вирус оттуда, куда мы её отправили. Но мы так просто не сдадимся. Раз болезнь передаётся через укусы, то надо надеть на всех папуасов намордники. Тогда им необязательно сидеть в хижинах и укусить они никого не смогут».
«В намордниках тяжело дышать, - вдумчиво произнёс Помирашко. - А это вредно для здоровья. И покушать не получится с закрытым ртом».
«Кто не захочет носить намордники, пусть носит распираторы», - добавила Пóпкова.
«Что ещё за диковина такая?», – поинтересовался я.
«Видела такую железячку на большой земле, - начала рассказывать Пóпкова, - Вроде называется она - вагинальный расширитель. Я подумала, что если вставить его в рот, то получится прекрасный распиратор. И дышать будет легко и еду можно в рот затолкать, а главное, покусать никто никого не сможет, так как с распиратором будет невозможно стиснуть зубы, ведь рот будет распёрт».
«Гениально! – воскликнул Помирашко. - Столько лет верчусь в медицине, но ни разу даже в голову не приходило подобное использование вагинального расширителя.
«Вот и ладушки, - сказал я, начав подводить итоги совета. - С сегодняшнего дня я ввожу на острове намордочный режим. Все папуасы обязаны носить намордники или распираторы в хижинах и общественных местах. А капитан Копчик будет следить за соблюдением намордочного режима. В случае нарушения режима будет выписываться штраф в 5 лимонов. Так как лимоны плохо растут на нашем острове, это будет достойная цена для тех, кто не захочет носить намордники. Встречаемся здесь же через две недели, обсудим эффективность нововведений.

Прошло две недели. Ситуация на острове продолжала ухудшаться. Штамп «Дэ» превращал островитян в злобных и агрессивных покусителей здоровья. В очередной раз я собрал совет в своей хижине и начал свою речь на повышенных тонах:
«Товарищ Пóпкова! Почему вирус до сих пор плодится и размножается среди наших жителей? Почему Ваш хвалёный намордочный режим не дал должной эффективности? И почему у слона хобот подвешен спереди, а не сзади?»
«Да! – вдруг подхватила мою речь Пóпкова, обращаясь к папуасу полицейскому. - Почему хобот слона… Уууу! – вдруг завыла Пóпкова, наконец поняв мою шутку юмора про слона. - Лейтенант Мусорок! Почему намордочный режим на острове так плохо соблюдается?».
«Бананом же Вас по голове, Я КАПИТАН КОПЧИК! – заругался папуас полицейский. - Лейтенант Мусорок уже умер во время своего отпуска. А почему папуасы не желают соблюдать намордочный режим, я не знаю. Я их и штрафовал, и на кактус сажал. Глупое и упрямое у нас население. Ничего не помогает».
«Надо срочно что-то предпринимать, - спокойно, но строго сказал Помирашко. - По моим данным на остров надвигается новый штамп и имя этому штампу - "Мегатрон". Если папуасы не начнут исполнять наши указы, Мегатрон уничтожит всех, скрипя своими шестерёнками. Он абсолютно безжалостен и готов заразить даже маленьких папуасят, чего не позволяли себе предыдущие штампы».

В хижине наступило затишье. Участники совета представили ужасного Мегатрона, закидывающего в своё железное заразное чрево, и детей, и взрослых. И что после него останется лишь пустынный остров без признаков жизни.

Внезапно, тишину в хижине нарушил ввалившийся в дверь грузный лысый папуас в очках.

«Ты кто такой?! – закричал я. - Как ты посмел нарушить мыслительную деятельность совета?»
«Меня зовут Папуасбург! – гордо заявил незваный гость, поправляя очки. - И у меня есть средство, которое спасёт папуасов от панды Мии и всех её вирусных штампов».
«Так-так-так, - заинтересовано произнесла Пóпкова. – Прошу, продолжайте товарищ Папуасбург».
«Я разработал уникальную систему борьбы с заразой и назвал её "вакханалия". Каждый папуас, прошедший вакханалию, сможет на год обезопасить себя от покусида. Кожа вакханированных папуасов будет испускать несусветную вонь. Настолько отвратительную и тошнотворную, что никто не сможет поднести свой нос к такой коже ближе, чем на 2 сантиметра, а следовательно, не сможет укусить и заразить».
«Покусида? И что случится через год?» – полюбопытствовал я.
«Покусид18 – истиное название данной болячки, которое придумал мой гениальный мозг, - продолжил Папуасбург с умным видом. - А через год запах выветрится и нужно будет делать ревакханалию. Но это ещё не всё. Для того, чтобы отделить мух от котлет…. То есть вакханированных от невакханированных, я предлагаю ввести на всём острове систему "кура-кот"».
«Ко-ко, мяу», – произнесла Пóпкова своим нежным женским голоском.
«Совершенно верно, - утвердительно покачал головой Папуасбург, придерживая свои очки. - Каждому папуасу, который прошёл у меня вакханалию, я буду выдавать куру и кота. Так как покусид относится к разряду куриновирусных, то при заражении курица подохнет и останется лишь кот. Таким образом, если папуас придёт в общественное место с курой и котом, значит всё нормально, он здоров и прошёл вакхналию. Если он придёт без куры и без кота, значит он ещё не проходил вакханалию и может быть потенциально опасным. Такого папуаса нужно незамедлительно отправлять ко мне. Ну а если папуас припрётся с котом, но без курицы, значит он прошёл вакханалию, но где-то умудрился залететь. Таких особей необходимо отправлять на двухнедельную самоликвидацию».
«А насколько эффективна Ваша вакханалия, - заинтересовался Помирашко. - Ведь панда Мия плодит всё новые и новые штампы, которые становятся сильнее и заразнее».
«Моя вакханалия эффективна на 99,9999999%, - с уверенностью сообщил Папуасбург. - Она защитит абсолютно ото всех штампов, будь то штампы "А", "Дэ", "Мегатрон", "Макрон Ван". И даже со штампом "Телепузик" справится. Доверьтесь мне, господа, и Вы навсегда забудете про панду Мию».
«А какая Вам от этого выгода?», - вдруг неожиданно поинтересовался Копчик.
«Моя выгода элементарна, - довольно заулыбался Папуасбург. – К каждому посланному мне папуасу, над которым я буду проводить вакханалию и ревакханалию, я требую прилагать ящик лимонов».
«Но мы никогда не наберём столько лимонов, - сказал я, пребывая в полном шоке. – Лимоны практически не произрастают на нашем острове».
«Меня это не имёт, - спокойно ответил Папуасбург. – Если хотите здоровое счастливое население, вы найдёте, где достать лимоны».

После этих слов, он встал и медленно вышел из хижины, вальяжно переваливаясь с ноги на ногу.

Немного поразмыслив, мы решили удовлетворить Папуасбурга. Мы стали массово сажать лимоны по всему острову, собирать плоды и отправлять их вместе с островитянами на вакханалию.

Шло время. Вакханалию и ревакханалию прошло уже более 70% папуасов. А покусид18 никуда не собирался отступать, до недавнего времени. Но не так давно, произошло страшное!

На Окраине острова завелось племя Нарцистов. Они беспощадно уничтожали островитян не согласных с их идеологией. Грады копий постоянно летели в хижины, где находились женщины и дети. Бесцеремонности и бесчинству племени Нарцистов не было предела. Ни я, ни моё племя, не могли спокойно на это реагировать. И мною было принято решение собрать всех самых сильных и чёрных папуасов и отбить Окраину острова от этих нелюдей.

К большому сожалению, многие жители соседних остров не восприняли моего энтузиазма. Вожди соседних племён часто присылали ультиматумы голубиной почтой, мол «не лезь на Окраину острова, там папуасы уже взрослые, сами разберутся, а если полезешь, будет туго и тебе, и твоему народу». Но угрозами меня не напугать. Я всегда был Zа справедливость. Таким уж меня воспитали. Я снабдил своих ребят последними видами дубин, копий и катапульт, и отправил их на Окраину острова для его очищения от Нарцисткой скверны.

Мировые вожди выполнили свои угрозы. На наш остров перестали поставлять бананы, запретили нам экспорт обезьяньей мочи и полностью изолировали наш остров ото всех своих благ. Не осталась в стороне и панда Мия. Она отозвала все вирусы с острова и прекратила свою деятельность в Папуасии.

КОНЕЦ!

Обращаю внимание! Все изложенное в этой байке - чистый вымысел и фантазия. Любое совпадение с реальными событиями или людьми - чистая случайность.